Макс Мах - Хищник [СИ]
Связь, которую Грета ощутила намедни в трактире "Нордия", оказалась не ложной. И более того, эти эфемерные узы менялись и крепли в течение всего прошедшего дня, становясь тем, чем и должны были быть все эти годы. Творец и создание ведь не суть лишь два "лица", образующие пару. Их связь, их партнерство неразрывны и носят вполне определенный характер. Короткий разговор возле рояля, состоявшийся несколько часов назад, завершил процесс, инициированный нежданной и негаданной встречей, и теперь, когда ужас вошел в сердце Дарьи, Грета почувствовала его, как свой собственный. Чуждое ее сути ощущение бессилия и страха Грета, тем не менее, опознала без труда. Для нее это был сигнал опасности, и действовать она начала немедленно.
План здания она успела изучить, "прогуливаясь по ту сторону тени", а направление, что называется, считывала с листа. Дарья "голосила" вовсю мочь – видно ей, и в самом деле, приходилось туго. Она ведь не просто испытывала страх, она билась – словно муха в паутине, – в когтях всепоглощающего ужаса. Зато и "слышно" ее было хорошо, так что Грета оказалась на заваленном снегом балконе "Королевы Роз" как раз тогда, когда господин Коноплев произнес весьма многозначительную фразу – "А что будет, если я вам ваш янтарный мундштук в задницу воткну?"
"Это что у них теперь такой стиль общения?" – удивилась Грета, полагавшая, что за двадцать лет "куртуазный" стиль так драматически измениться не может. Впрочем, долетевшие до нее эмоции Дарьи указывали на то, что фраза произнесена мужчиной всерьез, и понимать ее следует дословно.
"Извращенец! – усмехнулась Грета, готовясь к вторжению. – Нашел чем пугать! Такой мундштучишко в сечении не больше, чем полперста будет. Нормальный зад его и не почувствует!"
В сущности, войти в гостиную "Королевы Роз" через занавешенную портьерой стеклянную дверь было делом техники. Причем не какой-нибудь там запредельно высокой и изощренной, а самой что ни на есть простой. Удар левым плечом, и через мгновение… ты уже барахтаешься на полу, запутавшийся в гобеленовых драпировках, усыпанный, как елка конфетти, осколками битого стекла. Впрочем, вопрос – как ударить, куда и зачем? Если знаешь ответы, проблем не возникнет. И Грета знала их все как "Отче наш", однако применять свои знания на практике не стала. Обстановка в гостиной неожиданным образом переменилась, и она решила "обождать за дверью".
7. Дарья Дмитриевна Телегина
– … А что будет, если я вам ваш янтарный мундштук в задницу воткну?
Как ни странно, эта последняя угроза вызвала у Дарьи самую странную реакцию, какую она могла от себя ожидать. Ей стало смешно, и она рассмеялась.
– Я сказал что-то смешное? – нахмурился обернувшийся на ее смех Кирилл.
– А сам не заметил? – вопросом на вопрос ответила Дарья, дивясь одновренно на себя, и недоумевая, откуда бы взяться вдруг такому брутальному пофигизму. Вроде бы, только что она пребывала в истерике, а сейчас, глядишь ты, умело заговаривает противнику зубы.
"Я что делаю?!" – поймала она себя на какой-то странной, как бы и не своей мысли, но времени на опыты в интроспекции у нее не оставалось.
– Нашел чем пугать! – усмехнулась она, чувствуя, как успокаивается сердце и выравнивается дыхание. – Ты же видел мой мундштук! Он не более полуперста в сечении. Нормальный зад его и не почувствует, как полагаешь?
– Глупости! – Кирилл замер, прислушиваясь к чему-то, слышному, должно быть, ему одному. – Так ты, сука, выходит, не одна? – почти удивленно произнес он через мгновение.
– Кому сука, а кому госпожа капитан 1-го ранга! – Возразила Дарья. Она еще не поняла, что происходит, как не разобралась и с тем, откуда в ней вдруг взялась эта нелепая бравада. Однако почувствовала – ситуация меняется.
– Так точно, Ваше Высокоблагородие! – Мужчина появился в гостиной совершенно неожиданно. Казалось, вышел из сгустившейся в углу тени. Когда и как он проник в "Королеву Роз", можно было только гадать. Но Дарье сейчас было не до этого.
– Браво! – Судя по всему, Кирилл не испугался. Во всяком случае, своих эмоций не показал. – Мне поднять руки?
– Не совсем, – мужчина сделал еще один шаг к свету, и Дарья увидела в его левой руке револьвер. – Руки за голову, господин майор! Дарья Дмитриевна, вы в порядке?
– Почти… а вы кто?
– Я офицер контрразведки, – мужчина подошел к ней и, не выпуская из поля зрения медленно – без резких движений – закладывающего руки за голову Кирилла, стал резать на Дарье веревки. Делал он это споро, но ни разу при этом на Дарью не взглянул. Двигался быстро, нож держал в правой руке, а в левой по-прежнему сжимал короткоствольный – какой-то курносый, но оттого не менее опасный – револьвер. – Я вас прикрывал, Ваше Высокоблагородие, с самого Туруханска за вами шел. Очень нам, видите ли, не понравился господин Коноплев. И не зря, как выяснилось. У а шу ретре джуа?
– Что вы сказали? – не поняла Дарья.
– Это по-ханьски, – коротко бросил контрразведчик, обрезая последнюю стяжку. – Я…
Но договорить не смог. Раздался тихий свист – или это было просто шуршание воздуха? – и так и оставшийся безымянным офицер выронил оружие, хватаясь за горло. Послышались булькающие звуки, и сквозь сжавшиеся на горле пальцы полилась кровь. Контрразведчик захрипел и осел на пол.
– Он спросил меня, прав ли он? – Кирилл опустил руки и взглянул на контрразведчика. – Он мертв, Дарата Довмонтовна, и вам более помочь не сможет. Хорошая попытка, но всего лишь попытка.
Дарья перевела метнувшийся к Кириллу взгляд на безымянного офицера. Тот упал на спину и несильно сучил ногами. Кровь заливала пол, подтекая под тело.
– Так ты китаец? – Дарья поискала взглядом виновника случившейся перемены и почти не удивилась, найдя его в дверях спальни. По-видимому, там, в спальне, он до сих пор и прятался. Или проник туда недавно через черный ход.
"Не повезло…" – но мысль эта отчего-то Дарью не расстроила.
– Так ты китаец?
– Есть разница?
– Цинский шпион! – кивнула Дарья, сообразившая уже, откуда ветер дует. – Ну, надо же! И целый майор!
– Вообще-то, правильнее – полутысяцкий, как ты, верно, знаешь, – дернул губой Кирилл. – И вернись, ради Бога, в кресло. Не будешь же ты со мною драться? Или будешь?
– Не будет! – этот новый голос заставил Кирилла вздрогнуть. А вот Дарья не удивилась. Чего-то в этом роде она как будто с пару минут уже и ожидала.
Быстрое движение за спиной убийцы. Треск ломаемых позвонков, – Дарья так и не поняла, откуда ей известно, что это за "щелчки", – и между Дарьей и Кириллом появляется типическая горничная в темном платье и темном же чепце.
– Значит, полутысяцкий! – голос Греты ни с каким другим не спутаешь! Особый голос. Красивый. Опасный. – Вы меня, Кирилл Иванович, прямо-таки озадачили. Целый цинский майор, и где?
Вместо ответа Кирилл ударил. Ну, это только так говорится, ударил. На самом деле, он просто исчез из поля зрения Дарьи, и у нее от неожиданности и мгновенно вернувшегося ужаса даже сердце провалилось. Однако испугалась она зря.
– Хорошая попытка, – похвалила Грета.
Каким-то образом – неизвестно когда и как, – Кирилл снова возник в обычном пространстве и времени. Но теперь он лежал навзничь, а Грета сидела на нем, держа за горло двумя пальцами левой руки – указательным и большим.
– Дай мне закурить и иди – сказала она, обернувшись к Грете. – На постоялый двор не ходи. Деньги есть? – спросила, как бы озаботившись, и тут же посмотрела на Кирилла. – Не суетись, китаец! Сделаю больно… – голос прозвучал отнюдь не равнодушно. В нем чувствовалось предвкушение, которое безошибочно опознали и Дарья, и Кирилл. Дарья от этой интонации похолодела, а Кирилл проявил волю к сопротивлению и тут же за нее поплатился. Что и как сделала Грета, Дарья не заметила, но, если только что у Кирилла было чистое лицо без синяков и царапин, то в следующее мгновение оно уже оказалось залито кровью.
– Что? – непроизвольно подалась вперед Дарья, услышав крик Кирилла, перешедший после тычка в горло в хриплый стон.
– Пустяки! – улыбнулась Дарье давешняя пианистка. – Я ему губу вырвала. Для острастки, – объяснила она опешившей Дарье и нахмурилась. – Не любишь крови? Ладно! Дай папиросу и уходи! Встречаемся в десять на Фурштатской. И не дури! Я тебе не враг, а друг! Притом единственный! Помнишь, поди, Марка? Так я за него, если ты еще не поняла!
Дарья кивнула не в силах произнести ни единого слова. Она быстро нашла на столе коробку папирос. Достала одну, протянула Грете и дала прикурить, воспользовавшись стоявшей на каминной полке бронзовой зажигалкой.
– Прощай, Кирилл! – сказала она, выходя из гостиной в коридор. – До встречи, госпожа Ворм!
Последнее по видимости предназначалось Грете, но думала Дарья не о ней а о Марке, об их последней встрече, и о том, что было обещано, но так и не сбылось…
– Ну, вот мы и на месте, – сказал Марк, останавливая паромобиль у неприметного домика в лесу. – Не передумала? А то смотри, пути назад не будет!
